Я не рисую картин, что вы. Я… слышу их, вижу их, чувствую их. Чувствую ими. Это мои слова, облаченные в форму чистых эмоций. Они… живые. Я бы попыталась объяснить вам, но я плохо умею объяснять. Мысли. Вы определяете свои мысли как часть себя, без них вы себя не осознаёте. Мои мысли – это мой мир, мои лошади. Они самая неотъемлемая часть мироздания, они сплетены из нитей реальности и их существование для меня не подлежит сомнению, как для вас – существование ваших мыслей. Вы руководствуетесь ими, когда принимаете решения, когда… живёте. А я смотрю на мир глазами лошадей.

Здесь нам запрещают носить одежду. Нет, вернее, они называют одеждой эту рубашку и штаны. Это не одежда, это… это подавляет меня. Всегда, каждый день мне хочется лежать, отвернувшись к стене, и не думать о том, что там, за другой стеной. За стеной палаты. Лошадь беспокойно топчется у двери, не в силах выйти.  Это её злит, а я… я не могу ничем и никак её успокоить. Когда-то она подходила ко мне и клала голову на мои колени. Тогда я чувствовала её всей своей сущностью и передавала на холсте то тепло, что могло вместиться в мою душу. Но мало кто мог прочесть его с холста. Люди… иные, животные чувствовали… нет, чувствую это сильнее. Мне жаль, что вы не можете увидеть того, что вижу я, пропуская их чувства через свой разум.

Лошадь мудрее меня. Всю свою сознательную жизнь она оберегала меня, была источником моих сил. А сейчас бьёт копытом у порога и даже не смотрит в мою сторону, потому что ей больно. Больно видеть меня такой, больно злиться на меня за это и на весь окружающий мир за то, что больше нет свободы воли. И речи – моих холстов и красок. Но всё же она существо, любовь которого я всё ещё могу чувствовать, хоть и не могу передавать.
Разве что на листках бумаги, которые можно взять у доктора Престона. Он хочет научиться видеть мир моими глазами, он… славный человек, но я не понимаю его и оттого боюсь. Лошадь всё ещё сторонится его, но… это уже не открытая враждебность. Это даже… радует меня, так мне спокойнее быть в обществе доктора Престона, которое и без того порой истощает мои запасы сил.
[реклама вместо картинки]
Я… знаете, он часто просит что-то нарисовать, а потом пытается передать свои мысли о картине. Это по-доброму заставляет улыбнуться иной раз. Доктор Престон не всё понимает, но мне кажется, что он поймёт, когда я нарисую ту самую, первую картину, вновь. И скалы, и старого ворона, который на этот раз будет вычёсывать перья, и бескрайние поля позади деревушки, усыпанные маками в самую пору цветения, и берег моря с моими Хранителями. Через поля будет виться дорога до самого горизонта, пока хватит масляных красок. Я слышу этот мир, ощущаю запах, приносимый прибрежными ветрами с полей. И я действительно хочу, чтобы он вышел за пределы холста. Он… этот запах, он перебивает даже аромат кофе в кабинет доктора Престона. Мне… я, конечно, очень хочу нарисовать эту картину, но я также очень боюсь, что вместо упоительного аромата маков он услышит лишь запах масляных красок. Я чувствую, знаю, сколь сильно это огорчит Лошадь. Но.. так я скажу, попытаюсь сказать, то, что не могу произнести вслух. То, что тяжёлым комком оседает в лёгких и мешает сделать вдох, чтобы сложить слоги. Я скажу этой картиной… я отвечу ею на главный вопрос доктора Престона… потому что я покажу, как правильно смотреть на мир…
Моими глазами.
[реклама вместо картинки]